Аршавин: «Я планировал стать автолюбителем автобуса»
Форвард «Арсенала» Андрей Аршавин сообщил о том, что в детстве занимался шашками и хотел стать автолюбителем автобуса.
«Я предпочитаю футбол, сколько себя вспоминаю! И это, пожалуй, родовое, при этом как по отцовской линии, так и по исходной. Мамин брат играл в футбол и длительное время работал тренером. Мой отец также был хорошим футболистом. Как раз он и привел меня в футбольный клуб «Смена», когда мне было 7 лет. Однако до данного я больше интересовался шашками. Занимался в секции и даже 2-й молодежный ряд обрел. Правда, в настоящее время полагаю, что шахматы меня тогда так привлекали по одной причине: когда все мои одногруппники в детсаду в слабый час печально шли дремать, я направлялся играть в шахматы.
К слову, мой инструктор сообщал, что я подаю серьезные надежды, и был очень разочарован, когда, подбирая между шашками и футболом, я избрал футбол. Даже переспорить меня старался. Однако я решил. Но не нужно размышлять, как будто я немного ли не с пеленок хотел стать футболистом. От подобных идей я был крайне отдален! Мне желалось просто скорее подняться и стать автолюбителем автобуса.
Да, автолюбителем автобуса либо троллейбуса. Я довольно часто, когда колесил в транспорте, поднимал за кабинкой автолюбителя и глядел, как он проводит данную большую автомашину, общую людей. Мне представлялось, что это крайне замечательно. А так как меня бранили, сообщали, что за кабинкой находиться невозможно, водительское место представлялось мне краем желаний. Вследствие этого все мои квалифицированные помыслы тогда были сопряжены с баранкой и социальным автотранспортом. О том, что все уложится так, как в настоящее время, я и задуматься не мог. Да и мать с отцом, которые крайне веровали в меня, навряд ли полагали, что меня ожидает спортивное будущее…
Было ли стремление оставить спорт из-за бед? Нет, не было. Помимо этого, уйти из-за бед — сродни боязливости. Я предпочитаю футбол. Держусь им. Отчего я должен с ним разлучаться? Со собственной стороны я делаю все, что могу, либо, выражаясь легче, работаю откровенно. Я пытаюсь выкладываться по абсолютной, при этом не лишь во время поединка. Знал праздное соображение: мол, футболистам выплачивают огромные денежные средства лишь за то, что они носятся по полю 90 секунд, да и данного прекрасно делать не могут. Это известное заблуждение. Тем магическим девяноста минутам поединка предшествуют и тренировки, и порядок, и лечение, так как даже старые травмы предоставляют о себе понимать.
Вся жизнь подчинена футболу! А что же касается бед, то они могут быть в любой специальности. Даже отличный доктор не всегда может одолеть недуг больного, учителю (даже самому прекрасному) может угодить такой трудный воспитанник, с которым ему не управиться, менеджеру — продукт, который невозможно реализовать… Любой профи может промазать.
К посторонним оплошностям я отношусь легко. К собственным — не менее строго. Родные рассказывают, что я слишком самокритичен, самоед. Вообще я думаю, что для мужчины верно понимать и считать собственные ошибки. Мой отец, к примеру, как и любой человек, имел собственные минусы, однако одним из его преимуществ было то, что он мог признать, в чем был неправ, и считал в себе силы не просто один на один с собой признать вину, однако и доставить свои искренние извинения человеку, которого он оскорбил.
Я пытаюсь делать так же: если неправ, то извинюсь. В таком случае смолчать – сродни страсти. Но если меня будут предъявлять обвинение безосновательно, я скорее всего смолчу, чем буду защищать собственную невиновность», — цитирует Аршавина «Московский комсомолец».